КУБОК. ЧАСТЬ 2
В конце первого этапа Гонки Кубка Мюррея через систему Эллис Яконд Ремиск вытеснил Гипатию Дарринг при помощи реактивного выхлопа, что хоть и не выходило за рамки правил, но было очень опасным ходом. Оба этих человеческих гонщика финишировали впереди своих основных соперников: теваринца-ветерана Зогата Гуула и коварного шианца Мо’така Шоа. Дарринг отвечает на маневр Ремиска…
Дарринг выскочила из своего корабля, пронеслась через ангарный отсек авианосца, нашла Ремиска в центре толпы журналистов и попыталась заехать кулаком по его жизнерадостной физиономии.
Он уклонился как раз вовремя.
Кто-то из команды Ремиска схватил и оттеснил Дарринг, в то время как она продолжала сыпать обвинениями.
– Сукин сын! Ты мог убить меня!
Ремиск оправился от нападения и постарался сохранить спокойствие перед толпой по этому поводу. Он поправил воротник и слегка улыбнулся.
– Я не знаю, о чем ты говоришь, Дарринг. Я провел чистую гонку.
– Ты пытался поджарить меня заживо!
Шок и смятение распространились по лицам собравшихся.
Уголком глаза Дарринг могла заметить, как к ним подходили официальные представители ГКМ, отвечающие за соблюдение правил. Они озабоченно поглядывали на лицо Ремиска, но ей было наплевать. Она вырвалась из хватки и нанесла ему еще один удар. Ремиск поймал и крепко зажал ее руку.
– Отстань от меня, Дарринг, – сказал он, – или я подам жалобу.
– Единственную достойную рассмотрения жалобу подам я, где потребую твоей дисквалификации, любитель грязных прием…
– Да ладно, люди, давайте оставаться цивилизованными.
Мо’так пробился через толпу и встал рядом с Ремиском. Он дождался прибытия официальных лиц, а затем продолжил.
– Леди и джентльмены, со своей стороны я могу заверить вас, что мистер Ремиск не нарушил никаких правил ГКМ. На самом деле его поступок был не только гениальным в своей простоте, но и показал глубокую преданность спортивным принципам. Ремиск ни разу не коснулся корабля мисс Дарринг. Он продемонстрировал невероятную осторожность при маневрировании. Я могу это подтвердить.
– Ты можешь подтвердить поцелуй в за…
Тут вмешался Гуул и отцепил пальцы Ремиска от руки Дарринг. Он прошептал ей на ухо:
– Давай, пошли. Не здесь и не таким способом.
Мо’так засмеялся. – Тебе следует прислушаться к нему, юная леди. Гуул старый и мудрый.
Гуул проигнорировал Мо’така и повел Дарринг через толпу.
– Я сказал, пойдем.
Она смягчилась, и они вышли из ангарного отсека авианосца в длинный узкий коридор, который вел в небольшой атриум. Там стояли столы и стулья, позволявшие полюбоваться видом на Эллис III. Орбита планеты была полна гонщиков, поскольку заезды еще продолжались. Это было красивое зрелище: кольца по курсу пульсировали своими огнями, а сквозь них на изумительной скорости пролетали болиды, оставляя лишь неясные очертания.
Дарринг посмотрела на проходящую гонку, и ее гнев начал стихать.
– Сядь, Гипатия, – сказал Гуул и пододвинул один из стульев.
Дарринг села, скрестила руки и продолжила любоваться гонкой.
Гуул сел напротив. Его вытянутое тело выглядело практически комично на предназначенном для людей стуле.
– Теперь расскажи мне… из-за чего это всё?
Дарринг сначала не ответила, но ее взгляд встретился с суровым взглядом Гуула. Затем она моргнула, печально вздохнула и сказала:
– Он обманул меня. Он отрезал меня и пустил огонь прямо в лицо.
– Это не является нарушением правил, и ты это знаешь.
– Что тут скажешь, черт возьми, должно являться.
– Ты знаешь, – сказал Гуул, качая головой и отклоняясь назад, – Я не ожидал, что такая безрассудная персона, как ты, будет столь ведома правилами.
Дарринг наконец улыбнулась.
– Досталось от отцовского воспитания. – «Играй по правилам, Гипатия», – произнесла она, имитируя низкий мужской голос. – «Выигрывай по правилам, и у них никогда не найдется причины отобрать твои победы.»
– Это благородное заявление, – ответил Гуул, – но несколько наивное, когда речь идет о гонках. Правила есть правила. Но если ты еще раз вытворишь что-то подобное, особенно при свидетелях, дисквалифицируют тебя, а не Ремиска.
Дарринг отбросила его предостережение. – Он придурок, как и Мо’так.
– Это верно, но сейчас ты с этим ничего не поделаешь. Они будут использовать любые приемы для завоевания победы, и ты должна сохранять хладнокровие. Кроме того, – сказал Гуул, и его взгляд стал еще серьезнее, а лицо повернулось в сторону пролетающих мимо гонщиков, – в своей последней гонке я хочу состязаться с лучшими. А если тебя дисквалифицируют, то мне придется соревноваться с этими однотипными посредственностями.
Дарринг наморщила лоб с беспокойством. – Почему это твоя последняя гонка? У тебя впереди еще много лет.
Гуул кивнул головой. – Может и много, но не в качестве гонщика. Все суставы болят, кости ломит, да и зрение уже подводит. Время пришло.
Дарринг села в тишине, не желая разговаривать и принимать тот факт, что ее герой был близок к финалу. Она совсем недавно с ним встретилась, как он может уходить сейчас, когда ей нужно так многое с ним обсудить? Впоследствии он, скорее всего, вернется домой (где бы тот ни находился), и она никогда больше его не увидит. Проведенное на гонках время окажется для нее таким дорогим. Когда еще ей представится возможность поговорить с ним, поучиться у него? «Если это его последний Кубок», – подумала она, – «то возможно мне стоит немного отстать, позволить ему взять свой курс, позволить занять лидерство, когда – »
– Что это за взгляд?
Она повернулась к нему, невинно пожав плечами. – Какой взгляд?
Гуул наклонился вперед.
– Ты думаешь о том, чтобы уступить в гонке ради меня, не так ли? Ты думаешь: «Позволю-ка я старому теваринцу одержать еще одну победу». Что же, забудь этот вздор.
Мой народ воины, Гипатия, и у нас есть поговорка: «Почитай своего врага, восхваляй его если приходится, но никогда не упускай шанс убить его». Здесь мы с тобой друзья. Но на трассе, – произнес он, показывая на гонку, – мы соперники. Обещай мне, что если мы встретимся нос к носу на финальном круге, и у тебя будет возможность победить, ты воспользуешься ей. Ты не проявишь ко мне никакой жалости и пощады. И тогда если я проиграю, я буду знать, что проиграл в борьбе с лучшим. Обещай мне.
Его лицо было очень серьезным, но одновременно приятным в своем мягком цвете. Его щеки немного потемнели, что создало красивый контраст с бледной кожей на лбу. «Он покраснел», подумала она, «возможно был на грани слез». Плачущий теваринец противоречит самому здравому смыслу, но на тот момент не было никаких сомнений в серьезности его слов. Дарринг знала, что он не даст ей покинуть комнату, пока она не пообещает, причем не сделает это искренне.
Она кивнула. – Я обещаю.
Гуул улыбнулся, и его окраска вернулась в норму. Он встал.
– Великолепно. Теперь я должен тебе обед. Проголодалась?
– Даже очень!
Они вместе прошли по коридору и свернули в сторону столовой. Полноценно пообедать перед мини-прыжком на Эллис IV было хорошей идеей, равно как и немного вздремнуть. Следующие несколько этапов гонки будут жесткими, и Дарринг скоро придется повидаться с шефом команды, чтобы выяснить, не получил ли двигатель ее корабля серьезных повреждений. Она уж точно не ждала этого разговора с нетерпением.
– Шеф твоей команды разговаривал с моим шефом, – сказал Гуул. – Он старый пилот M50.
Дарринг ущипнула его за руку. – Вот теперь это против правил.
Гуул засмеялся.
– В правилах нет пункта, который запрещал бы шефу команды случайно сесть во время обеда спиной к шефу другой команды и совершенно случайно услышать его разговор о починке двигателя.
Она играючи подтолкнула его. – Ты такой нехороший.
– Профессиональные хитрости, моя дорогая. Когда ты так долго вращаешься в этом деле, как я –
Гуул не закончил предложение. Они свернули за угол, и там стояли три человека, закутанные в темную одежду, которая сливалась со слабым светом в коридоре. Троица не медлила.
Один из них достал нож и махнул им по горлу Дарринг. Она инстинктивно отклонилась назад и подбородком почувствовала ветер от агрессивной атаки мужчины. Лезвие не попало по плоти, однако она завалилась на стену.
Двое оставшихся бандитов немедленно напали на Гуула, но несмотря на жалобы теваринца на больные суставы, он двигался быстро. Ему удалось выполнить шейный захват одному и защититься от кулаков другого. Дарринг попыталась добраться до него, но ее противник еще не закончил атаку. Он еще раз махнул лезвием, на этот раз целясь в область живота. Она отбила его руку приемом, который изучила во время базовой подготовки, а затем нанесла удал кулаком по почкам.
Когда мужчина наклонился, стараясь придти в себя после удара, Дарринг узнала его лицо. Он был из свиты Мо’така. Один из тех, кто закрыл собой босса и покосился на нее, когда шианец уходил. Она заскрипела зубами, нахмурилась и врезала ему ногой в промежность, из-за чего противник упал на колени. Она продолжила атаку и дважды ударила врага по лицу, прежде чем ему удалось повернуться, выставить ногу и сильно стукнуть ее по ноге снизу. Дарринг мощно грохнулась на пол коридора, и ее бедро затряслось от удара.
Противник вновь нападал, но в этот раз она была готова. Она выждала момент, быстро подняла колени и швырнула его по коридору. Она попыталась встать, чтобы продолжить начатое, но тело второго нападавшего перелетело через нее и врезалось в стену. Она посмотрела на Гуула и обнаружила, как он в кровь разбивал лицо третьему человеку, чьи подельники, окровавленные, побитые и уж точно не желавшие получить добавки, быстро собрались и убежали прочь.
Гуул отпустил третьего и толкнул его на стену. Дарринг попыталась схватиться с ним, но несмотря на свое обезображенное лицо он освободился из ее захвата, подобрал нож и бросился вниз по коридору, в противоположную от своих сообщников сторону.
Дарринг подошла к Гуулу. Он сползал по стене, зажимая кровавую рану на животе. Дарринг отодвинула его руку, чтобы взглянуть.
– Ублюдки, – сказала она, пытаясь помочь ему встать на ноги. – Чертовы ублюдки. Ну же, давай доставим тебя в больницу.
Гуул покачал головой и отвел ее руки в сторону.
– Нет. Просто отведи меня к моей команде. Все не так плохо. Бывало и хуже.
– Но мы должны рассказать кому-то о случившемся. Рассказать, что это сделали Ремиск и Мо’так.
– Откуда ты знаешь?
– Один из нападавших… На днях я видела его среди приспешников Мо’така.
Он кивнул. – Но ты не сможешь этого доказать.
– Прекрати, Гуул, – сказала она с вновь накапливающимся гневом. – Не будь дураком. Ты знаешь, кто стоит за этим.
– А если ты ошибаешься, это будет иметь очень плохие последствия, особенно после твоего неспровоцированного нападения на Ремиска. Нет, может ты и права, но они слишком умны, чтобы оставить вокруг улики. У Мо’така слишком много друзей среди официальных лиц ГКМ. Всё закончится столь же быстро, как и произошло. – Он указал вниз по коридору, в сторону атриума и выхода в космос. – Мы сразим их там.
Дарринг неохотно кивнула. Ей не понравился план, но пусть будет так. Сейчас важнее всего было доставить Гуула кому-нибудь, кто сможет помочь.
Она крепко обняла его за пояс и помогла добраться до команды.
* * *
– Ты опоздал, – сказал Мо’так, тихо сидящий а темноте комнаты, пока Ремиск кратко и резко выражал свое беспокойство.
– Это должно прекратиться. Всё зашло слишком далеко.
– Почему же?
– Они могли убить обоих. Я на такое не подписывался.
– А на что ты подписывался?
– Диверсия это нормально. Повредить двигатель, засорить топливопровод, помять крыло или вынудить гонщика сдать позицию запрещенным приемом. Все это нормально. Победа или поражение, триумф или провал – все это часть негласной игры. Но пытаться убить людей – совсем другое дело.
Мо’так усмехнулся. – Что ты скорее предпочтешь: пролететь финальный маршрут, соревнуясь за лидерство лишь со мной, или вдобавок еще с Дарринг и Гуулом? Теваринец настоящий зверь, да и эта сучка гораздо лучше, чем кто-либо полагает. Если они останутся в гонке, ты попадешь в историю как человек, у которого был шанс выиграть Тройную корону, но кто этот шанс упустил.
– «Ты в любом случае проиграешь», – сказал Мо’так про себя. – «Как только я разберусь с Гуулом и Дарринг.»
– Все кончено, Мо’так, – сказал Ремиск, размахивая руками в темноте как будто бы он нарезал хлеб. – Я больше не буду делать твою грязную работу.
Мо’так включил потолочную лампу, лежавшую рядом с ним на столе. Под пролитыми лучами света стояла маленькая золотая коробочка, которую он осторожно открыл. В центре лежал небольшой шприц с зеленой жидкостью. Он взял шприц так, как будто собирался сделать кому-то укол.
– О, я думаю, ты будешь. Ты должен еще кое-что для меня сделать. А если откажешься, я расскажу комитету ГКМ о содержимом этой иглы.
– Что это?
Мо’так пожал плечами. – Та самая вещь, которая дала тебе практически нечеловеческую энергию и возможность предвидеть действия на три-четыре шага вперед.
– Это ложь! Я никогда в жизни не принимал наркотики.
– Я уже давно это планировал Ремиск. Позволь мне разъяснить тебе план. Молодой успешный пилот хочет прославиться. Он побеждает в закрытом состязании Госс, опередив ближайшего соперника с небольшим перевесом, и начинает думать, что действительно может завоевать Тройную корону. Он идет к мелкому наркодилеру и просит у того: «Дай мне то, что не обнаружат сканеры». И дилер дает ему эту инертную жидкость с шианским ферментом, которую я приготовил. Для шианца состав совершенно бесполезен, но вступив в реакцию с химией человеческого мозга, он наделяет принявшего практически запредельным восприятием, которое активируется лишь при экстремальном возбуждении и стрессе. Фермент подпитывается адреналином, как во время гонки, но как только уровень адреналина снижается, вещество дезактивируется и скрывается в организме. Сканеры ГКМ при их текущих настройках не могут засечь его. И ты принимал его в течение нескольких месяцев.
– Ты лжешь!
– Мо’так проигнорировал его обвинение. – И вот твоя добыча. Это последняя доза. Здесь хватит вещества, чтобы поддерживать в тебе энергию до конца гонки. Возьми его, и все будет хорошо. Если же ты откажешься, где-то в окрестностях Эллис IX, когда твой корабль притянет сила гравитации гигантского газового шара, ты впадешь в глубокий сон и будешь раздавлен приливными силами необузданной погоды. – Мо’так дал Ремиску посмотреть на шприц, позволив нескольким каплям брызнуть из кончика иглы. – Что же это будет, друг мой, жизнь или смерть?
Ремиск долго стоял в темноте. Затем он наконец упал на колени, подполз к Мо’таку, закатил рукав и протянул руку для инъекции.
– Ты подонок!
Мо’так всадил иглу в вену. – Нет, Ремиск, всё не так. Я просто бизнесмен, защищающий свои вложения.
Он ввел целую дозу в руку Ремиска, а затем убрал пустой шприц обратно в золотую коробочку. Ремиск встал и спустил рукав. Он уже повернулся и собирался уйти, но Мо’так остановил его.
– Ох, – сказал он, залезая рукой в карман и доставая оттуда серебряную капсулу. Он кинул ее Ремиску. – Убедись, что наш человек в команде Дарринг получит это. Убедись, что он положит это туда, куда мы договаривались. Мы хотим убедиться, что у милой девушки будет приятный заезд через Кладбище.
Ремиск вышел. Мо’так задержался в темноте. Он пожевывал левую щеку и размышлял о будущем. Он вздохнул. Ему не следовало полагаться на Ремиска, на человека, в этом задании. Людям никогда нельзя доверять. Ни разу за всю жизнь у него не было приятного опыта общения с ними. Ни в роли гонщика, ни в молодости, ни тем более в детстве, когда человеческие пираты разделили его семью и убили его мать. Среди множества людей, с которыми он имел дело, не было ни одной достойной персоны.
Но Ремиск… можно ли ему доверить закончить начатое дело против Дарринг? Мо’так пожал плечами. Так или иначе, это вряд ли имело значение.
В любом случае время Ремиска в гонке подходило к концу. «С той дозой, что я ввел ему», – подумал Мо’так, вставая и покидая комнату, – «он все равно не переживет Кладбище.»
* * *
И снова здравствуйте и добро пожаловать на очередную трансляцию Спектрума GSN, которая продолжает освещать события Гонки Кубка Мюррея. После жесткого старта, где Гипатия Дарринг получила предупреждение и выговор за нападение на Яконда Ремиска, ситуация успокоилась. Мисс Дарринг сохранила хладнокровие и отвоевала себе место на соревновании, столкнувшись лицом к лицу с ветераном Загатом Гуулом в ошеломляющей схватке в окрестностях Эллис V. Хотя сообщается, что эти двое являются лучшими друзьями, по мере прохождения опасных маршрутов между ними вспыхнуло настоящее соперничество. Но сейчас мы добрались до самого состязательного участка гонки. «Море печали» или «Кладбище», как называет его большинство гонщиков, обширно вырисовывается за окном. Сможет ли кто-то бросить вызов разбитым корпусам и острым астероидам, которые создают опасность на пути? Давайте это выясним…
По левому борту был Мо’так, по правому Гуул, и где-то сзади пытался атаковать Ремиск. Такое положение сохранялось уже долгое время, пока она смещалась взад и вперед, пролетая мимо разбитых кораблей предыдущих гонщиков и многотонных астероидов. Некоторые из них были настолько крупными, что их гравитация даже притягивала ее корабль при пролете мимо. Ее навигационный компьютер отобразил Кладбище во всей его красе, и показал множество возможных путей через преграды: одни маршруты были короче, другие длиннее. Этот этап гонки был ограничен по времени, но линии порой оказывались столь узкими, что вынуждали гонщиков толкаться и подгонять друг друга, что и делало его одним из самых опасных участков в гонке. Разбросанные повсюду разбитые корпуса гоночных кораблей лишь подтверждали эту опасность.
Она сместилась влево и направилась по одному из самых коротких маршрутов. Такое решение приблизит ее к финишной черте, однако препятствия на пути здесь были раскиданы совершенно несуразно. Она повернулась влево и сделав бочку чётко прошла сквозь широкую дыру в древнем эсминце. Гонщик справа от нее разбил строй и полетел по иному маршруту. На высокой скорости Дарринг не смогла определить, был ли это Ремиск или кто-то другой, но одним навязчивым преследователем стало меньше, что хорошо.
Однако Мо’так все еще располагался слева от нее. Гуул также разбил строй и выбрал длинный, но более свободный от обломков путь. На навигационном компьютере она могла видеть его маленькую красную метку и несколько других меток, направлявшихся к нему со всех сторон. Она знала, что он влип по уши, если кто-то из этих гонщиков действовал сообща, чтобы специально сбить его с курса. У его модифицированного Hornet возникнут проблемы при преодолении множества преград, но именно поэтому он и выбрал длинный путь. Гуул не был идиотом.
Мо’так резко развернул свой 350r и пронесся прямо над ней. Ее разум заполнили изображения горящей выхлопной струи Ремиска, но на этот раз она проигнорировала порыв и продолжила следовать курсу.
«Скорость это жизнь.»
Гонщик Бану в своем сильно модифицированном Avenger незаметно подкрался к ней. В гонке участвовало лишь несколько представителей Бану, и Дарринг не могла вспомнить имя этого пилота, однако она запомнила отчетливые черно-зеленые полосы на корпусе его корабля. Он пытался загнать ее на кратерную сторону лежащего впереди астероида. Дарринг убрала палец с регулятора тяги, как будто желала замедлиться и пропустить Бану вперед, но в последний момент она врубила двигатель на полную и резко взяла вверх. Её M50 проскользил своим брюхом буквально в сантиметрах над поверхностью кратера, выбив пыль из насыпи и выбросив ее прямо на кабину сидящего на хвосте Avenger. Бану пришлось резко уйти влево, в результате чего Дарринг вновь получила преимущество.
«Я тоже могу играть грязно, сучки!»
Дарринг рассмеялась в ухо своему шефу, который призывал ее замедлиться и не рисковать засорить водородозаборники. Он волновался о ее двигателе, который был отремонтирован после чрезмерной перегрузки на Грин. Впереди оставалось еще много этапов гонки, и он особенно беспокоился за Эллис IX, газовый гигант, который окажет серьезное давление на корпус. Он не хотел, чтобы двигатель сломался во второй раз, но Дарринг наслаждалась собой и Морем скорби – Кладбищем – во всей его удивительной опасности.
Теперь лишь Мо’так досаждал ей. Остальные соперники остались позади или выбрали иные маршруты. Пролегающий перед ней путь все еще был коварным, но он принадлежал ей. Теперь она командовала им, поэтому она откинулась назад в своих ремнях безопасности и позволила двигателю работать.
Мо’так отступил, и его маркер на навигационном компьютере перестал мигать красным символом опасности. Она была свободна, и финишная линия лежала уже близко.
Внезапно на мониторах охлаждения зажегся предупреждающий огонек. Она потупила взгляд и увидела, что соотношение рассеивания и выделения тепла ее двигателем, которое обычно составляет один к одному, резко упало сначала до одного к двум, а теперь и до одного к трем. Она понажимала на кнопки и управляющие экраны, после чего загорелись и остальные предупредительные огни.
Что-то было не так с топливом. Его температура поднималась слишком быстро. Оно становилось слишком горячим, и система охлаждения не могла рассеять избыток тепла с достаточной скоростью. Оно сжигало двигатель, и корпус корабля ворочался и трещал, прижимая ее к ремням. Она включила переговорное устройство.
– Здесь что-то не так! Двигатель достигает критической температуры. Проверь клапан экстренного сброса тепла на –
Она попыталась следовать указаниям шефа, но не успела она поднять руку, как в кабину ворвался огонь, охвативший ее тело и шлем. В панике она закричала, стараясь сбить пламя перчаткой, но это не помогло. Огонь все разрастался, пробивая себе путь под ее летный комбинезон, проникая сквозь защитный воротник и обжигая лицо и плечи.
«Неминуем пробой энергоустановки!» – закричала система безопасности ей в ухо. «Неминуем пробой энергоустановки!»
Сквозь жгучую боль Гипатия Дарринг дотянулась до ручки катапульты, дернула ее и отправила купол кабины в космос. Двигатели под сидением вспыхнули, и она, все еще пристегнутая в кресле, вылетела из кабины, судорожно глотая воздух ртом.
Пять секунд спустя, перед потерей сознания Дарринг увидела, как ее M50 взорвался на тысячу обломков.
Продолжение следует…
Перевод: H_Rush
Обсудить на форуме star-citizen.ru
Источник: https://star-citizen.ru
